Когда-то практически все обрабатываемые земли в Бразилии принадлежали фазендейро. Так называли хозяев больших поместий - фазенд. Однако с отменой в конце XIX века рабства фазенды пришли в упадок. До наших дней дожили единицы. Их хозяева сохраняют свои родовые гнезда такими, какими они были столетие назад. Правда, чтобы выжить, фазендейро вынуждены перестраивать хозяйство по-новому.

В 1494 г. Испания с Португалией, уставшие от постоянных конфликтов из-за колоний в Новом Свете, договорились раз и навсегда поделить между собой все новооткрытые и даже пока еще не открытые земли. Разграничительная линия была проведена приблизительно по пятидесятому градусу западной долготы. К востоку от нее все моря и земли признавались владениями Португалии, к западу - Испании. Поэтому-то северо-восточный выступ Южной Америки - современная Бразилия, открытая только шесть лет спустя, - оказался в сфере влияния Португалии, а остальные земли Северной, Центральной и Южной Америки отошли Испании.

Испанцы в своих новых владениях занялись поисками драгоценных металлов. Португальцы же, решив, что бразильский климат идеально подходит для теплолюбивых культур, стали выращивать в колонии сахарный тростник и табак, которые в то время пользовались огромным спросом. Под посадки приходилось расчищать участки, покрытые тропическим лесом, да и на уже существующих плантациях труд был нелегким. Добровольцев на такую работу в Европе сыскать не удавалось. Проблему рабочей силы португальцы решили просто - стали завозить в Бразилию африканских невольников. Под властью Португалии Бразилия оставалась до 1822 г. Рабство же официально просуществовало здесь дольше, чем где-либо, - до 1888 г. Всего в Бразилию было завезено почти пять миллионов рабов. Поэтому Бразилия до сих пор остается самой "черной" страной Нового Света.

Постепенно, по мере роста популярности кофе в Европе, табак и сахар уступали место кофейному дереву. Все земли вокруг тогдашней столицы страны Рио-де-Жанейро заняли кофейные плантации. Именно благодаря кофе в Бразилии в конце XVIII века начали появляться поместья, прочно вошедшие в русский язык под названием фазенда. Фазенду Такара в самом начале XIX века основал португальский аристократ Жуан Стрева да Сильва, получивший эту землю в дар от короля Португалии Жуана IV. Двести лет она переходила от отца к сыну и теперь принадлежит Жуану Карлосу Стреве. Он - прямой потомок в пятом поколении первого владельца Такары.

Жуан Карлос повел меня показывать свое хозяйство, которым законно гордится. В начале прошлого века фазенд в округе было несколько сотен, но теперь часть их заброшена, часть превращена в современные агропромышленные предприятия. В штате Рио-де-Жанейро, наверное, одному Жуану Карлосу удалось не только сохранить поместье, но и восстановить его в первоначальном виде. Закат фазенд во многом объясняется тем, что они были рассчитаны на использование дармового труда рабов. Когда рабство в Бразилии было отменено, африканских невольников на кофейных плантациях сменили нищие европейские иммигранты, в основном итальянцы. Но им за работу надо было платить, что значительно повышало себестоимость кофе. В хозяйстве Жуана Карлоса работают около двадцати наемных работников, живущих в соседнем поселке. Трудятся они и на плантациях, и в свинарнике. Разведение свиней, а их на фазенде около тысячи, - одна из немногих уступок современной жизни, на которые пошел хозяин Такары, чтобы сохранить фазенду. Без элементарной механизации несколько работников управиться с таким стадом, конечно, не могут. В свинарнике пришлось установить конвейер для уборки навоза и автопоилки. Свинья нажимает на специальный рычажок, и ей в рот бьет струя воды. Пьют свиньи немало - в день литров по сорок. Ведрами сорок тонн воды не натаскаешь. Конечно, свиньи для нас не столь экзотичны, как кофейные ягоды. Но экзотика - экзотикой, а бизнес - бизнесом. Выращивать свиней в Такаре в пять раз выгоднее, чем кофе. Но запах здесь, конечно, менее приятный, чем на кофейной плантации.

Кофе для Бразилии - все равно, что пшеница для дореволюционной России, то есть нечто большее, чем просто сельскохозяйственная культура. Еще сто лет назад с ним так или иначе была связана жизнь большей части бразильцев. В начале XX века оно давало почти 80 % национального дохода. Так что каждая сохранившаяся до наших дней фазенда с ее кофейными плантациями - это своего рода живой музей истории страны и жизненного уклада бразильцев. Во времена расцвета на фазенде Такара было 150 000 кофейных деревьев - теперь чуть больше 30 000. За два с половиной столетия занятые под кофейные плантации земли до крайности истощились и урожай деревья дают низкий. Поэтому вскоре после Второй мировой войны основное производство кофе переместилось в южные и юго-западные области страны - на еще не тронутые целинные земли.

Какую площадь занимают фазенда Такара, мне не смогли точно сказать ни работники, ни сам владелец Жуан Карлос. Четких границ у фазенды нет - ведь ее окружает тропический лес. Кофейная плантация занимает несколько десятков гектаров. Теперь должно быть понятно, насколько льстят себе наши российские дачники, называя свои скромные пригородные владения "фазендами". На землях Такары легко поместятся тысячи таких российских фазенд. Да и жилище фазендейро - не сравнить с большинством наших дачных домиков. Начав считать комнаты, я в конце концов запуталась. Но их точно не меньше двадцати. Внутренний дворик - непременный атрибут старых фазенд, во всяком случае тех, что строились во времена первого владельца поместья Жуана Стревы да Сильвы. Его живописный портрет занимает в доме почетное место… А спальня патриарха бережно сохраняется в том виде, в каком она пребывала при жизни хозяина. Бальная зала тоже, насколько я поняла, помещение скорее мемориальное. Старинный рояль, под звуки которого здесь когда-то кружились пары, стоит сейчас лишь для антуража - ни один инструмент долго в местном жарком и влажном климате не выдерживает.

В старых фазендах, как и в домах португальской аристократии, как правило, имеются домашние часовни. Есть она и в Такаре. Меня удивило, что в центре алтарной композиции Иоанн Креститель, а не Иисус Христос. Но все объяснилось просто - Иоанн, небесный покровитель основателя фазенды. Ведь "Жуан" в привычной нам транскрипции и есть "Иоанн". Стены в коридорах украшены семейными фотографиями… Осмотрев верхнюю, хозяйскую, часть дома, мы спустились в полуподвал. Хозяин говорит, что в этих помещениях жили рабы, которые прислуживали в доме. То есть они не работали на территории фазенды, а именно работали в доме. Прислугой. Моим, почерпнутым из книжек, представлениям о жизни рабов эти комнаты никак не соответствовали. Наши дворовые люди содержались помещиками уж точно хуже.

В помещении для прислуги теперь находится столовая, где едят и работники фазенды, и хозяева, и их гости. А в гости к Жуану Карлосу приезжают не только соседи и друзья, но и иностранцы вроде меня, и бразильцы, которые интересуются историей своей страны. Стряпают и прислуживают гостям женщины, одетые в точности так, как одевались африканские рабыни двести лет назад. На кухне, где вся утварь раза в три-четыре старше самого старого гостя, готовятся традиционные бразильские блюда… Фарофа - это жаренные цветки маниока, родственника знакомого нам всем молочая. Штука горьковатая и, в общем-то, довольно безвкусная. В отличие от фежуады… Фежуа - черные бобы… Совершенно не похоже на нашу фасоль. Вкус специфический, но если к нему привыкнешь, то, наверное, никогда уже с ним не расстанешься. К трапезе вина здесь не подают - хотя в Бразилии оно восхитительное. Но его отсутствие сполна компенсировало кофе… Бразильцы говорят, что кофе должен быть черным, как ночь, сладким, как поцелуй и крепким, как любовь. Но у каждого хозяина фазенды есть свой секрет настоящего кофе… Анна-Мария да Сивейра Стрева, хозяйка фазенды: "Главное, чтобы кофе был хорошо обжаренным и свежесмолотым. Класть его надо чем больше, тем лучше… Заливаете кипятком… Вот, собственно, и все". Оказывается, все так просто. Вечером, когда разъезжаются во все сующие свой нос гости - к их числу я вынуждена отнести и себя, - хозяева фазенды с заглянувшими на огонек друзьями усаживаются за ужин. И о чем они разговаривают за столом - увы, нам не узнать.